Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn] - Франсин Риверс

— Поостерегись с такими выражениями, мой господин. Ты платил мне по одному динарию в день. Или ты забыл?

Атрету было приятно смотреть, как она сердится, он даже невольно улыбнулся.

— Вот сейчас ты больше похожа на себя. Как огонь. — Рицпа отвернулась, но он снова повернул ее к себе. Схватив ее за плечи, он наклонил к ней голову. — Бери же свой меч, Рицпа. Пусть он пересечется с моим, и посмотрим, что это тебе даст. Давай. Мне так хочется сразиться!

Она ничего ему не сказала, но он видел, какая в ней происходит борьба. Было ясно, что молчала она не от страха, ибо в ее неотрывном взгляде страха не было. Атрет ослабил руки, боясь причинить ей боль. Этого он совсем не хотел.

— Я очень хочу, чтобы ты присоединился к нам и услышал Благую Весть, — сказала Рицпа с раздражающим Атрета спокойствием.

Атрет обнял ее, притянул к себе и прошептал на ухо:

— Я обниму тебя, моя красавица, но никогда не приму ни твоего Бога, ни твою религию. — Вдохнув аромат ее волос, он отпустил ее, удовлетворенный тем, что вывел ее из себя.

Рицпа ушла в укрытие, которое она делила с Камеллой и Лизией.

Феофил, стоя с другими пассажирами, проводил ее глазами, после чего задумчиво посмотрел на Атрета.

Вернувшись на свое место, Рицпа взяла Халева на руки. Малыш уже готов был заплакать, а ей необходимо было забыть о тех чувствах, которые пробудил в ней Атрет. Но сердце у нее по–прежнему билось очень сильно.

— С тобой все в порядке? — спросила Камелла, пристально глядя на нее.

— Да, конечно. А что?

— Ты вся дрожишь.

— Утро сегодня холодное.

— Но ты не выглядишь замерзшей. Ты выглядишь… живой.

Рицпа чувствовала, как горят ее щеки, и надеялась, что слабый свет разгорающегося утра скроет ее смущение. Она чувствовала себя живой. После разговора с Атретом она вся трепетала, ее сердце не переставало бешено колотиться.

О Боже, я больше не хочу испытывать такие чувства, тем более к нему!

— Лизия, пойди, посмотри, не нужно ли Роде чем–нибудь помочь, — сказала Камелла.

— Хорошо, мама.

Бросив взгляд на Рицпу, Камелла стала убирать постель.

— Ты говорила с Атретом? — спросила она, складывая одеяло.

— Это так заметно?

Камелла сложила одеяло, положила на палубу и села на него.

— Нет, конечно. Только тем, кто внимательно за тобой наблюдает.

— А кто наблюдает?

Камелла состроила гримасу.

— Рода. А еще Феофил, только по другой причине. И вообще, — добавила Камелла, слегка усмехнувшись, — где бы Атрет ни появился, все тут же это замечают.

— Как его не заметить, когда он такой злой и вечно ходит вокруг нас?

— Я говорю даже не об этом.

— Хочешь сказать, что он красив.

— Более красивого мужчины я, пожалуй, не встречала, но даже его красота ничего бы не стоила, если бы он не обладал еще одним качеством. — Камелла взяла свою шаль и накинула ее на плечи. — Если бы Феофил не пришел на корабль, Атрет быстро обрел бы власть над нами.

— Бог не допустил этого.

— Да, это так, — сказала Камелла, улыбнувшись, и потом объяснила: — Такой человек, как Атрет, не может остаться незамеченным. Он либо поведет людей к Богу, либо уведет их от Него.

Рицпа перевернула Халева на животик и смотрела, как он пытается ползать.

— Атрет отвергает Христа.

— Пока…

Рицпа взглянула на нее.

— Если ты можешь привести его ко Христу, сделай это. С моего благословения.

Улыбка исчезла с лица Камеллы.

— Думаю, что не смогу. У меня, наверное, не хватит смелости приблизиться к нему. — Камелла снова улыбнулась Рицпе слегка виноватой улыбкой. — Мне все это хорошо знакомо по собственному опыту. Я слишком легко поддаюсь плотским страстям. Доказательством тому служит Лизия, хотя теперь я не могу представить себе жизни без нее. У всех свои слабости и трудности. Я знаю, ты заметила, как Евника смотрит на Мнасона, как она постоянно крутится возле него, нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Не думая даже о Пармене. — Камелла печально покачала головой. — Нет, у каждого из нас есть свои проблемы, с которыми нам приходится бороться. Так что, выходит, Атретом можешь заняться только ты.

Петр и Варнава бегали неподалеку и играли в какую–то подвижную игру, в которую играли каждый день. «Не поймаешь! Не поймаешь!» — кричал Петр. Бросившись за ним, Варнава задел ногой сложенный канат и, падая, едва не разрушил сделанное Камеллой и Рицпой укрытие.

— Мальчики! — раздраженно прикрикнула на них Камелла.

Иногда их мальчишеский азарт действовал окружающим на нервы, как, например, сейчас, когда шум и топот напугали Халева, и он заплакал. Рицпа взяла ребёнка на руки и стала успокаивать. Что–то упало недалеко от них, и Рицпа подумала: интересно, что сорванцы разрушили на этот раз. Вчера, когда погода была ясной, мальчики бегали взад–вперед и раздражали матросов, путаясь у них под ногами. Когда же Тимон вмешался и сказал, чтобы они играли где–нибудь в другом месте, Петр стал возиться с узлами канатов, которыми был закреплен груз.

— Атрет чем–то напоминает мне отца Лизии, — сказала Камелла, когда мальчики, наконец, убежали на другой конец палубы, — Красивый, мужественный, волевой. Тебе неприятно это слышать? Если не хочешь, я больше не буду говорить о нем.

Рицпа действительно испытывала смущение, но только не знала, что было тому причиной — отец Лизии или Атрет.

— В какой–то степени да, — грустно призналась она. — Хотя не по той причине, по которой ты, наверное, думаешь. Я не сильнее тебя, Камелла.

Камелла с пониманием отнеслась к такому признанию.

— Хорошо, — сказала она и положила свою руку на руки Рицпы. — Если мы будем доверять друг другу, нам будет легче преодолевать наши искушения.

Рицпа засмеялась. Халев смог отползти от женщин на достаточно приличное расстояние. Рицпа взяла его на руки и положила рядом с собой, чтобы он снова мог ползти.

— Когда мы доберемся до Рима, он будет хорошо ползать, сказала Камелла, наблюдая за ним.

— А когда доберемся до Германии, он уже будет ходить.

— Я вижу, ты не хочешь туда.

— А ты хочешь?

— Да, очень. Но больше всего я хочу начать все сначала.

— Ты можешь это сделать везде, Камелла.

— Только не там, где тебе все время напоминают о твоем прошлом и то и дело ждут, когда ты снова оступишься.

Что–то упало на их укрытие, от чего обе вздрогнули. Перед Халевом лежал какой–то тряпичный мяч.

— Опять эти мальчишки, — сказала Камелла, взяв мячик в руки, когда из–за угла появился Петр.